Nikolaï Marr et le folklore

  • Nikolai Marr and Folklore
  • Николай Яковлевич Марр и фольклор

p. 163-193

L’œuvre de Nikolaï Marr relève d’une époque où les études folkloriques n’ont cessé de s’affirmer en Europe et en Russie ; étudier ce thème chez Marr nécessite d’en faire l’historique dans son contexte européen (germanique), puis russe du xixe siècle, avec ses différents courants et écoles. Marr a baigné dans la création populaire dans sa Géorgie natale, avec des préoccupations nationalistes. Il n’a cessé ensuite, lors de ses études et de son professorat à Saint-Pétersbourg, de s’intéresser au folklore dans ses différents mouvements en composant des études savantes et érudites qui s’inscrivent dans la tradition philologique russe et exploitent ses compétences en géorgien et arménien.
Un changement radical s’opère avec les fouilles auxquelles il se consacre de 1890 à 1917 sur le site arménien d’Ani ; cela lui permet de se familiariser avec la langue, la culture quotidienne, la vision du monde et le folklore arméniens ; mais celui-ci n’est plus pour lui qu’un élément parmi d’autres de la culture populaire à côté de la civilisation matérielle et correspond à la vision universaliste de la nouvelle théorie du langage qu’il développe à compter du début des années 1920 ; de même, il insiste sur l’hybridation des œuvres, comme dans le domaine linguistique ; peu d’œuvres représentatives du folklore sont à signaler dans cette ultime période, comme si Marr était désormais accaparé par ses tâches de linguiste général ; par contre, ses idées et son enseignement ont inspiré plusieurs grands linguistes contemporains qui furent aussi de grands folkloristes comme Yossif Orbéli, Vladimir Propp, Olga Freidenberg et Viktor Jirmounski, ce qui fait que son héritage dans le domaine du folklore pourrait être plus important que ce qu’il nous a légué en linguistique.

Nikolai Marr’s activity coincided with a period during which folk studies were thriving in Europe and Russia; to study this theme in Marr’s works, one must start by retracing its European and Russian background in the 19th century, taking into account all its different currents and schools. It is well known that Marr spent his childhood in his native Georgia where popular creation was still quite present and took on a nationalist tinge. Later, as a student and then as a professor at Saint Petersburg University, he kept a keen interest in folklore, composing a series of erudite studies about Caucasian folkloric monuments, taking advantage of his knowledge of Georgian and Armenian and following the philological Russian tradition.
A radical change occurred in 1892 when Marr undertook his archeological excavations in the ancient Armenian site of Ani. He became familar with the Armenian language spoken by the people and various other dialects, and became acquainted with the daily life, world vision and folklore of the local population. Nevertheless, for him, folklore was no more than simply an element of popular culture next to material civilization; this corresponds with the universal vision of Marr’s New Theory of language which he developed from the early 1920s. In the same way, he insisted on the necessary hybridisation of folklore productions, that also occurs in the linguistic field. Marr produced very few works on folklore in this last period, as if he preferred to devote himself above all to general linguistics. As a later development of his vision of folklore, we can however look at the works of his former students and followers, such as Yossip Orbeli, Vladimir Propp, Olga Freidenberg and Viktor Zhirmunsky—perhaps Marr’s folkloric legacy could be even more significant than the one he left in the field of linguistics.

Творчество Николая Марра относится к такой эпохе, когда исследование фольклора сильно развивалось в Европе и в России. Таким образом, изучая эту тему у Марра, следуует напомнить ее историю в европейском (особенно в германском) контексте и в контексте России ХІХ века, с разными течениями и школами. С самого детства Марр был под влиянием грузинского фольклора в родной Грузии с ее национальными тенденциями. Потом, будучи студентом и профессором в Санкт-Петербурге, он продолжал интересоваться фольклором в разных направлениях, писал научные труды, которые принадлежат русской филологической традиции и в которых используются его знания грузинского и армянского языков.
Ситуация меняется с раскопками, которые Марр ведет с 1890 г. по 1915 г. в древней армянской столице Ани. Это позволяет ему ближе познакомиться с армянским языком, бытом, мировоззрением, фольклором. Однако для него это составляет лишь один элемент среди других элементов народной культуры, рядом с материальной культурой, что соответствует мировому пониманию о языке; ведь он излагает новое учение о языке начиная с 1920-годов. Как и в лингвистике он также настаивает на скрещивании в народном творчестве. Однако лишь немногие фольклорные работы принадлежат этому позднему периоду, как будто отныне Марр посвятил себя прежде всего трудам по общей лингвистике. Зато его идеи и учение вдохновили многих современных выдающихся лингвистов, которые также прославились в фольклористике, как Иосиф Орбели, Владимир Проп, Ольга Фрейденберг, Виктор Жирмунский... Из этого следует, что наследство Марра в области фольклора могло бы быть более важным, чем в языкознании.

References

Bibliographical reference

Roger Comtet, « Nikolaï Marr et le folklore », Slavica Occitania, 59 | 2024, 163-193.

Electronic reference

Roger Comtet, « Nikolaï Marr et le folklore », Slavica Occitania [Online], 59 | 2024, Online since 03 avril 2025, connection on 14 décembre 2024. URL : http://interfas.univ-tlse2.fr/slavicaoccitania/4734

Author

Roger Comtet

By this author